Коллектив авторов - Осторожно, писатели! [сборник]
— Что это за убогое строение? — полюбопытствовал Дали.
— Не ваше дело.
— А чьё? Мы отвечаем за твоё будущее!
Я продолжала рисовать, не замечая язвительных комментариев собеседников. За этим игнорированием я умудрилась нарисовать речку и холмик. Почти готово. Теперь второй вопрос: чем раскрашивать? Акварелью, гуашью или, может быть, маслом?
— Гуашь не советую, это крайне непрофессионально!
— Последний раз прошу, отстаньте!
— Я же просто советую, — обиделся художник.
«Он просто советует», — подтвердил голос.
Юная художница, то есть я, пошла за водой.
— Если будешь рисовать маслом, то вода тебе не понадобится, — крикнул вдогонку Сальвадор Дали.
— А я акварелью рисовать буду!
«Ты с маслом и не справишься».
— Хотела бы — справилась!
«Не думаю».
— Ты вообще не думаешь, ты умеешь только поучать!
«Я же для тебя стараюсь».
— Не ссорьтесь, господа, не ссорьтесь! Живите в согласии друг с другом, — раздалось из комнаты, — придите и развейте мою скуку!
Пришлось подчиниться. Баночку на стол, коробку с акварелью туда же. Что ещё? Новенький набор кисточек «белка». Возьмём самую универсальную — «тройку». Теперь начнём!
Первым делом буду рисовать…
«Писать, писать, а не рисовать!»
Хорошо, писать небо. Ультрамарин, немного кобальта, разбавленного водой. Здесь мазнём бледно‑фиолетовым, для разнообразия. Красиво. Я бы даже сказала, идеально. Пусть теперь сохнет, а я пока чаёк попью.
«Первое правило Художника: не оставляй кисти в воде! — заорал в голове голос. — У них же все волоски вылезут!»
Я послушно вытащила кисть и положила её рядом.
«Так лучше. Кстати, зря ты эту бурду пить собираешься, от неё почки засоряются».
— И что?
«Ну как — что? У тебя засорятся почки, ты помрёшь, а кто вместо тебя будет создавать мировые шедевры, покорять мир?
— А почему ты мир не покорял?
«При чём тут я? Мы сейчас не обо мне говорим, а о тебе».
— Там уже, наверное, всё высохло.
«Опять обиделась? Я же тебе только добра желаю, а ты…»
— А я делаю что хочу.
«Ну и делай, только потом не ной».
— Тебя не спрашивали!
«Да иди, рисуй уже!»
Пожалуй, он прав. Небо правда высохло, трава и река прошли быстро, даже без комментариев моих приставучих собеседников. Видимо, их всё устраивало.
Время проходило спокойно. Даже подозрительно спокойно.
Но радоваться было рано. Как только я принялась за домик, они сразу же оживились и с новыми силами начали приставать.
— Ну что это за дом? — вопрошал Дали. — Это на сарай похоже! Где неповторимая фактура дерева? Где брёвнышки? Почему крыша гладкая? Черепицу рисуй!
— Это — не просто дом! Это — моя фантазия! Он может быть любым.
— Вопросов нет!
«Да какая у неё фантазия?»
— Не спорь с ней, друг, она ненормальная!
— С чего бы?
— Разве у нормального человека может быть такой домик?
— У вас, знаете ли, тоже картины были… ммм… оригинальные. Вы тоже ненормальный?
— Я — творческий!
— Ладно уж, творческий, сниму вас завтра со стены. К родителям перевешу. Пусть мучаются.
«А со мной ты что делать будешь?»
— Тебя я буду истреблять. Постепенно.
«Только попробуй! Я тебе все картины испорчу!»
— Эту картину ты уже не испортишь. Она готова! Будет висеть на моей стене вместо Сальвадора.
Любовь Шубная, с. Александровское, Ставропольский край
Крутые американские горки
Дальше райцентра Динка никогда не ездила. Если по телевизору показывали Диснейленд с крутыми американскими горками, бросала все свои дела.
«Вот здорово, — думала она и вздыхала. — Хоть бы один разочек попробовать!»
В райцентре, в парке около рынка, стояли карусели — старые, облезлые, скрипучие и совсем не похожие на те, что показывали по телику. Динка садилась на маленький карусельный поезд, закрывала глаза и пыталась представить себя в Диснейленде. Но поездик ехал по кругу так медленно, что‑то в нём так дребезжало и стучало, что казалось, он вот‑вот рассыплется на части, а Динка просто заснёт на игрушечных рельсах…
В общем, ничего интересного… Вот Диснейленд! Но если даже продать дом, корову Звёздочку, поросёнка Борьку и козу Машку, доехать туда денег всё равно не хватит…
Как‑то к маме пришла бабушка Варя с другого конца хутора. Мама поила её чаем, расспрашивала о здоровье, они долго разговаривали, о чём‑то шептались. Уходя, старушка сказала:
— Ой, Шура, как у тебя хорошо! Я бы к тебе чаще ходила, но как подумаю, какой порог крутой!..
— А и правда, крутой, — ахнула Динка. — И как это я раньше не замечала? Целых восемь ступенек! Супер!
На следующий день, как только мама ушла на работу, Динка повесила на крыльце объявление: «Только один день! Крутые американские горки! Цена билета 3 рубля или 2 конфеты. Карамельки и пряники не предлагать!»
Первыми пришли Ленка с Иришей. Динка положила в коробку конфеты и притащила санки. Девчонки сели в них и поехали по порожкам.
— Фи, — сказала Ириша. — Тоже мне диво. Во‑первых, быстро, во‑вторых — не очень удобно. Ты сама‑то пробовала? Давай конфеты назад!
И тут Динку осенило! Вместе с подругами она вынесла из сарая огромную оцинкованную ванну, в которой мама иногда стирала белье. Постелила в неё старое стёганое одеяло, а сверху положила подушки. Для комфорта. Этот аттракцион оказался куда интереснее. Девочки в ванне не только удачно съехали с порога, но и долетели по бетонному двору почти до садовой калитки.
— Й‑ес! — прокричала довольная хозяйка. Она вспомнила, как в прошлом году наступила в бане на маленький кусочек мыла, проехала на одной ноге до скамейки и так шмякнулась, что все боялись, как бы у неё сотрясения мозга не было. Динка нашла на полке в сарае банку, куда мама зачем‑то складывала обмылки, полила водой двор от порога до калитки и разложила мокрые разноцветные кусочки мыла. Для надёжности ещё немного мыла на крупной тёрке потёрла и сверху посыпала.
Подружки в громыхающей ванне пронеслись по скользкой дорожке в сад. Ванна легко заскользила там по упавшим с деревьев яблокам до самой межи.
— Круто! — сказали, вылезая из ванны, обалдевшие Ленка с Иришей. — Настоящие американские горки!
Вскоре во дворе собрались все хуторские девчонки. Мальчишек Динка сначала не пускала, а потом смилостивилась:
— Да ладно! Катайтесь! Небось, тоже в Диснейленд хочется! (Да и конфеты не лишние…)
Полдня над хутором стоял страшный грохот и такой визг, что все собаки попрятались в будки.
Ближе к вечеру Динка выпроводила шумную компанию, оттащила ванну на место, полила из шланга двор водой, смела веником прикатанные к бетону обмылки, закрыла садовую калитку. Половину конфет и 12 рублей отнесла в тайник. Остальные сладости съела и спрятала бумажки. Двор высох, и на нём стала отчетливо видна отшлифованная дорожка.
К маминому приходу Динка снова полила весь двор и блестящие порожки.
— Ой, как у нас чисто! — обрадовалась мама. — Умница, дочка. Сегодня надо кое‑что постирать, помоги мне ванну вынести.
Мама налила в ванну воды и пошла за порошком. Пока ходила, половина воды вытекла.
— Горе ты моё луковое! Ты что с ванной делала?
К этому времени двор высох. Мама пошла по блестящей дорожке. До самой межи…
Динке пришлось во всём сознаться. Не рассказала она только то, что катание было платным — иначе за это получила бы отдельное наказание.
Сидела и думала, куда бы теперь дырявую ванну приспособить.
Райнгольд Шульц, г. Гиссен, Германия
Шутник
Второй пилот «Ан‑2» обожал шутить над боязливыми пассажирами. Дождавшись, когда начнётся посадка, он подходил к своему старенькому шестикрылому кукурузнику и, не обращая внимания на толпящихся в ожидании бабушек с котомками из глухих деревушек, хлопал аэроплан по крыльям, трогал тросы расчалок и вслух разговаривал сам с собой:
— Прилетели — мягко сели, высылайте запчастя, фюзеляж и плоскостя. Как же ты нас повезёшь, голубчик, в последний путь?
— А что, милок? — настораживались бабульки.
— Сами поглядите! Аэроплан‑то латаный‑перелатаный, весь в заклёпках, только с капремонта пригнали. Крылья — и те проволокой перевязаны, — показывал он на антенны и расчалки. — Колёс не хватает, вон лыжи присобачили. В прошлый раз летели, смотрим, а винт в воздухе от самолёта оторвался и впереди нас вертится. Хорошо — я не растерялся, газ до отказа дал, самолёт рванулся, опять на пропеллер наткнулись, винт на своё место встал, так и долетели!
Бабульки судорожно крестились и наотрез отказывались лететь.
За многочисленные шутки списали его в бригадиры грузовой службы. Однажды грузили багаж в самолёт, а вылет несколько раз задерживался по метеоусловиям. Начался сильный дождь. Чтобы не намокнуть, решил бригадир переждать прямо в багажном отсеке, что под пассажирским салоном, да прикорнул на чемоданах. Дождь кончился, дали добро на вылет. Бригада его не хватилась, думали, ушёл, и задраили люки. Проснулся шутник от тряски на взлётной полосе, понял, что случилось, но замерзать на высоте, где за бортом минус 40, у него не было охоты, а самолёт взлетел. Тогда он отвинтил люк в крыше грузового отсека, или в полу пассажирского салона, и полез в тепло к людям. Самолёт уже коснулся облаков, стюардесса раздавала конфеты «Взлётные», минералочку предлагала. Вдруг дорожка на полу зашевелилась, стюардесса с воплем поднос с водичкой на пассажиров опрокинула, у пассажиров волосы дыбом, а из‑под ковра вылезает мужик в лётной форме, оглядывает обезумевший салон, вытирает пот со лба и говорит облегчённо:
